Вчера умерла бабушка. Бабушка по отцовской линии. Нельзя сказать, что мы были слишком уж близки. По моему мнению, она была слишком уж легкомысленной и разгульной, почти всегда у неё были какие-то гости. Пила она много, да. Пить научила даже мою маму — с самого детства, и, наверное, посей день остается скромной девочкой, не способной возразить старшим и влиятельным.
Но к бабушке в детстве я бегала часто (по правде сказать, и бабушкой-то я её не называла. Она сама этого не хотела, просила звать её просто Светой) и главная причина тому была — собаки. Она полностью разделяла страсть к собакам, как и я. С самого раннего детства я обожала собак, у меня самой собака появилась в 11 лет, а до того возится с чужими животными было моим любиым занятием.
А еще у неё всегда были сладости. И можно было смотреть мультики. И жила она совсем не далеко от нашего дома…
Сегодня мы с утра отправились на похороны. Помню, что решила не плакать, потому что на пхоронах присутствовала моя тетя, которой лет тридцать и которая является для меня практически подругой. Эта тетя ко всему относится снисходительно и с насмешкой, чем больше ей плохо или тяжело — тем  больше она будет над всем насмехаться. Так вот я решила, что плакать не буду хотя бы потому, что эти слезы увидит и она тоже.
Держалась я до того момента, как вынесли фотографию Светы. Потом подкатили слезы и как я не старалась, сдержатся не получилось. Еще рядом стоял двенадцатилетний брат, который даже не думал сдерживаться. Его обнимала мама, успокаивала.
Знаете, говорят, умершие люди в гробу похожи на спящих. И кажется, что вот-вот откроет глаза, встанет.
Так вот нифига они не похожи на спящих. Лица как будто восковые, они абсолютно лишены эмоций, коими обладают спящие. Ты даже струдом узнаешь человека, которого знал всю свою жизнь.
Честно сказать — я даже не пыталась рассмотреть её лицо и найти в нем что-то знакомое. Я смотрела на небо, на людей, на муравьев, которые копошатся под ногами. Но на гроб и на Свету я не смотрела. Честно признатся — я даже умудрилась убедить себя думать о каких-то незначительных деталях, рассматривать, кто во что одет и на сколько их грусть притворна, на сколько искренняя. Так было как-то легче и удалось подавить слезы и не сильно переживать.
Второй поток нахлынувших слез, с которыми я не смогла справится наступил, когда священник читал проповедь. Я увидела, как мой папа плачет.
До этого он казался мне на столько непробивной личностью, которой все будет не почем, с его пофигизмом и привычкой выставлять виноватыми всех, кроме себя, а тут… Я даже разозлилась, захотелось как-то накричать на него, поссорится с ним. Нет, я понимаю, что когда умирает твоя мать, слезы - это не слабость, а проявление нежности и любви, и если смотреть чисто логически — я все понимала. Но смотрелось для меня это на столько странно, настолько невообразимо и немыслемо, что я до сих пор не могу от этого отойти. 
Потом был поминальный обед, бесконечные разговоры. Когда папа говорил тост, голос у него дрожал. Я при этом старалась не смотреть на него вообще, а уперлась в свой стакан. 
Наверное, пыталась разглядеть составляющие молекулы вина. Фигня какая-то.
Да я вообще целый день сегодня думала о какой-то ненужной фигне.